Солдатский маршал [Журнальный вариант] - Сергей Михеенков

Коммунисты быстро перехватили инициативу, и 1 сентября Словацкий национальный совет объявил о взятии власти в свои руки. В Совет вошёл коммунист Густав Гусак и другие его соратники. Совет объявил мобилизацию. На освобождённой территории возникла повстанческая армия.

31 августа к Коневу прилетел командир восточнословацкого корпуса полковник Вильям Тальский и сказал, что корпус готов выступить навстречу Красной Армии сразу, как только она начнёт наступление.

Штаб 1‑го Украинского фронта разработал операцию с целью наступления силами 38‑й общевойсковой армии генерала Москаленко, артиллерийской дивизии прорыва, двух танковых бригад, кавалерийского корпуса, 1‑го Чехословацкого корпуса, двух полков и двух бригад РС М-13.

Участок Карпат в районе Дукли с древних времен назывался Трансильванскими Альпами. Это мгновенно запало в душу и Коневу, и командарму‑38 генералу Москаленко. Говорят, после перехода через перевал Москаленко даже причёску изменил и начал взбивать кок наподобие суворовского. Впрочем, причиной тому мог быть просто–напросто невысокий рост генерала.

Конев с оперативной группой пошёл вместе со штабом Москаленко. И этот его переход в авангарде наступающих войск имел, конечно же, не столько оперативную, сколько моральную необходимость. Своё присутствие в гуще наступающих войск Конев впоследствии пояснял так: «Учитывая особенность, политическую важность и большой масштаб армейской операции, Ставка нашла необходимым поручить её проведение лично командующему фронтом. В связи с этим мне пришлось почти неотлучно находиться в войсках 38‑й армии, держать связь с партизанами и штабом повстанцев, помогать решать срочные оперативные задачи, усиливая армию фронтовыми средствами».

Поход обеспечивался ресурсами всего фронта. «Состав 38‑й армии, — вспоминал Конев, — далеко превзошёл обычный состав общевойсковых армий. Таких танковых сил, которыми располагала 38‑я армия в ходе операции, не имели даже некоторые фронты».

Славянский поход начинался мощно.

Надо заметить, Сталин оказался и здесь мудрее западных правителей и, что самое главное, своего основного врага — Гитлера. Он вовремя ввёл полководческие ордена для высшего и младшего командного состава и, таким образом, поднял возникшую в народных и армейских массах волну патриотического порыва. Каждый генерал, каждый маршал, каждый командир дивизии или полка, ведя вперёд свои войска, чувствовал себя Суворовым и Кутузовым, Богданом Хмельницким и Александром Невским. К тому же, что немаловажно, за ордена тогда платили. Деньги зачислялись на личные счета военнослужащих в полевых сберкассах. Их можно было переслать домой. Ведь семьям в тылу жилось несладко. Страна туго затянула пояса и натужно тащила гигантскую повозку с лозунгом: «Всё для фронта! Всё для победы!»

Именно в этот период в войсках началось новое поветрие: бойцы и особенно командиры стали, обращаясь к своим подчинённым или друг к другу, говорить: «Эй, славяне!» И неважно было, что звучал этот возглас в среде самой пёстрой и интернациональной. На славян с одинаковой гордостью откликались и русские, и мордва, и украинцы, и казахи, и белорусы, и армяне, и татары, и вся разноликая Русь. Началось это славянское поветрие именно здесь, в войсках 1‑го Украинского. Потому что первой начала свой освободительный поход по славянским странам 38‑я армия.

Вспоминалось суворовское: «А что, ребятушки! Махнём через эти горы!

И махнули.

Войскам Конева противостояла армейская группа «Хейнрицы» — 10 немецких и 8 венгерских дивизий, а также отдельные венгерские горно–стрелковые бригады. Всего 300 000 человек при 3 250 орудиях и миномётах, 100 танках и штурмовых орудий и 450 самолётах.

Конев понимал, что если начать переход в одном месте, вся эта армада кинется на войска Москаленко, растянутые по горным дорогам и тропам, сметут их, и попытка перехода будет пресечена в самом начале. Поэтому штаб фронта разработал план, которым предусматривалось наступление по нескольким направлениям одновременно. Замыслом также предполагалось, что после быстрого прорыва в предгорьях Карпат с запада навстречу атакующим войскам генерала Москаленко начнут энергичное наступление 1‑я и 2‑я словацкие дивизии и партизанские отряды. Их задачей был захват перевалов и расчистка проходов для продвижения наших войск.

Направление главного удара проходило вдоль шоссе Дукля — Дуклинский перевал — по кратчайшему пути в Словакию.

Утром 8 сентября 1944 года после артподготовки войска двинулись вперёд. Обе полосы обороны оказались прорваны, авангарды углубились до 14 километров. Вперёд пошли танки. Авиация крушила оборону опорных пунктов в горах. В ночь на 9 сентября в бой был введён 1‑й Чехословацкий армейский корпус. Командир корпуса генерал Кратохвил не справился с управлением своих войск, и, видя замешательство и угрозу контрудара, Конев отстранил его от командования и назначил на его место командира 1‑й бригады, энергичного и честолюбивого бригадного генерала Свободу. Однако кадровую рокировку пришлось согласовывать лично со Сталиным. Верховный утвердил новое назначение. Чехи и словаки в этом походе показали себя мужественными и храбрыми воинами. Им было за что умирать — они освобождали свою родину.

Генерал Хейнрицы, старый знакомый Конева, неприятель ещё по боям под Ржевом и Вязьмой, непрерывно контратаковал. Но движение 38‑й армии в глубину Восточных Карпат продолжалось. Трансильванские Альпы с их перевалами, казавшимися неприступными бастионами, ложились к ногам наступающих войск маршала Конева.

Немцы вынуждены были снимать части с венского и берлинского направлений, чтобы прекратить внезапный марш через Карпаты и выход русских на фланги и в тыл. Тем самым они ослабляли эти направления и создавали перспективу ударов Красной Армии именно на Берлин и Вену. Таким образом, бросок Конева через Трансильванские Альпы имел важное стратегическое значение на завершающем этапе войны.

Дивизии восточнословацкого корпуса и партизанские отряды, к сожалению, существенной помощи оказать не смогли. Партизаны дрались в глубине гор. А дивизии сложили оружие ещё 2 сентября, когда немцы усилили их блокаду. Словаки оказались ненадёжными союзниками и слабыми вояками. Но слабость этих подразделений с честью компенсировал 1‑й Чехословацкий корпус генерала Свободы.

Одновременно Конев поставил задачу командиру 1‑го гвардейского кавалерийского корпуса генералу Баранову: прорваться вперёд, выйти на оперативный простор и соединиться с партизанами, активизировать их действия и совместными усилиями попытаться сделать то, что не выполнили дивизии восточнословацкого корпуса.

— При встрече с повстанцами и партизанами, — приказал он командиру кавкорпуса, — объявляйте себя смело красным атаманом — командующим советскими войсками на территории Словакии!

Вначале кавалеристы действовали успешно. Пересекли польско–чехословацкую границу, вступили на территорию Словакии. Но вскоре немцы определили силы, прорвавшиеся в их тыл, и отсекли кавкорпус генерала Баранова. Генерал Хейнрицы помнил подобные прорывы и под Вязьмой, и под Ржевом и знал, как их ликвидировать. Маневренность корпуса с каждым днём слабела. К 16 сентября продовольствие и боеприпасы кавалеристам доставлялись только авиацией. 24 сентября корпус пробился из окружения. Задачу свою он не выполнил, но боевого духа не потерял.

О состоянии гвардейского кавкорпуса, только что вышедшего из окружения, Конев вспоминал с некоторой иронией. Проезжая по тыловым деревням, где расположились эскадроны, он наблюдал такую картину: личный состав, «радуясь выходу из тыла врага, уже распевал лихие казачьи песни…» В одной из деревень в окружении офицеров штаба гулял и генерал Баранов. «Так закончились боевые действия 1‑го гвардейского кавалерийского корпуса в этой операции», — подытожил Конев.

Немцы наращивали силы, непрерывно контратакуя авангарды и фланги 38‑й армии.

Генерал Москаленко маневрировал ударными группировками, наносил удары то на левом фланге, то на правом. 18 сентября немецкая оборона была прорвана. 19 сентября советские танки вошли в Пулавы. Дуклинский перевал был преодолён. Конев телеграфировал в Ставку: «Операция 38‑й армии принимает напряжённый характер. Перед армией действует свыше пяти пехотных дивизий, три танковые дивизии с общим количеством до 200 танков и самоходных орудий. Действия нашей авиации ограничены из–за отсутствия горючего. Отпущенный лимит 20 тыс. тонн полностью израсходован. В связи с этим прошу отпустить фронту 30 тыс. тонн дополнительно».

Война — это моторы и горючее.

6 октября стрелковый и танковый корпуса авангарда совместно с частями Чехословацкого корпуса вышли к границе Чехословакии. Чешские офицеры на пограничном столбе прикрепили государственный герб и национальный флаг. На полотнище флага была сделана надпись на чешском и русском языках: «Чехословакия приветствует и благодарит своих освободителей! Да здравствует вечная дружба народов СССР и Чехословакии!» Тогда, осенью 44‑го, чехословацкие офицеры сделали эту надпись от чистого сердца. В те дни слова на знамёнах писались кровью, потому что их писали солдаты. Пройдут годы, и освобождённый народ потребует убрать со своей земли памятники и могилы своих освободителей. Чувство благодарности окажется недолгим. Впрочем, новой Чехией управляли уже не солдаты, а политики.